ИГНАТИЙ

ИГНАТИЙ

ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИК СХИАРХИМАНДРИТ ИГНАТИЙ ЛЕБЕДЕВ (АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЕБЕДЕВ)

1884–1938

Одним из самых ярких светильников веры был старец и духовник Высоко-Петровского монастыря схиархимандрит Игнатий (Лебедев). 

Преподобномученик Игнатий (в миру Александр Александрович Лебедев) родился 28 мая 1884 года в городе Чухломе Костромской губернии в благочестивой семье Александра Константиновича и Марии Философовны Лебедевых. Мать его была дочерью секретаря земского суда, отец — секретарем съезда мировых судей города Чухломы. Александр Александрович окончил Солигалическое Духовное училище, Костромскую Духовную семинарию и в 1903 году поступил в Казанский ветеринарный институт. 

Желание стать монахом родилось в благочестивом юноше под влиянием общения с преподобным Гавриилом Седмиезерным (Зыряновым; 1844–1915), который и благословил его на иноческий путь. Имея твердое намерение оставить мир, он жизнь свою в Казани строил так, чтобы она стала приготовлением к иночеству, всем прочим интересам предпочитая интересы духовные. Об этом периоде своей жизни он писал впоследствии игумении Казанского монастыря Варваре: 

«Как Вам известно, начатки монашества и даже самое понятие о духовной жизни я получил в Казани, во дни моего студенчества. Батюшка отец Гавриил, матушка Аполлинария, батюшка Варсонофий — вот мои земные руководители и наставники, а невидимые и небесные наставники были и есть: Царица Небесная, ко святой иконе Которой — Казанской — я всегда имею особую любовь и во дни казанского жития всегда притекал к ней; затем — святитель Варсонофий, святая обитель которого была как бы домом для души и тела моего. В храме у святых мощей его я пережил лучшие часы и минуты моей жизни, которые не знаю, когда повторятся; службы в сей обители, за которыми я постоянно бывал, — это было воспитание моей души, моя трапеза; при одном воспоминании о них я и сейчас еще чувствую как бы некоторую духовную сытость, так они напитали меня! Еще притекал я за помощию и к святителю Гурию. Вот с кем, главным образом, и каким духовным родством связана душа моя в богоспасаемом граде Казани».

По благословению преподобного Гавриила тогда еще молодой студент Александр, жаждавший скорее поступить в монастырь, закончил ветеринарный институт и по окончании его, не дожидаясь вручения дипломов, пришел в Зосимову пустынь, посещение которой в студенческие годы оставило в нем сильно впечатление.  

Здесь будущий преподобномученик Игнатий стал духовным чадом преподобного Германа (Гомзина). Главным послушанием юного Александра поначалу стал уход за скотом и лечение всех монастырских животных. Много времени будущий пастырь человеческих душ проводил на пастбищах и на конном дворе. Воспитание настоящего монашеского духа осуществлялось в полном послушании своему старцу. Игумен Герман сказал однажды одному из своих духовных детей-архипастырей о смиренном послушнике: «Какое у меня золото на конюшне сокрыто!»
В начале 1915 года, в Великую среду, Александр был пострижен в мантию с именем Агафон, в честь преподобного Агафона, подвижника Египетского. В день пострига он записал в своем дневнике: 

«18 марта 1915 года. День пострига. Родители! И есть сын у вас — и нет его, и умер он — и жив он! (Господи! Всегда бы таким себя чувствовать!) Охватит сердце твое злоба — хватайся руками за сердце… а там на Кресте Сама Любовь — Христос распятый. Все хороши, все добры зело».

Свободное от послушаний время по благословению старца юный монах Агафон стал уделять чтению трудов святых отцов, особенно преподобных Симеона Нового Богослова и Исаака Сирина, святителя Игнатия (Брянчанинова). Через три года он был рукоположен в сан иеродиакона, а в 1920 году Патриарх Тихон рукоположил его в сан иеромонаха.

В начале 1923 года старец Герман мирно почил о Господе, а вскоре Зосимова пустынь, как и практически все обители в те годы, была закрыта. Иеромонах Агафон вместе с некоторыми другими зосимовскими братиями принял приглашение владыки Варфоломея (Ремова), настоятеля Высоко-Петровского монастыря, начать служение в этой обители. 

Главным деланием батюшки в Высоко-Петровском стала исповедь монашествующих и приходящих в монастырь богомольцев. Владыка предоставил ему просторный левый клирос храма во имя преподобного Сергия Радонежского. Через полгода служения, весной 1924 года, владыка Варфоломей возвел отца Агафона в сан архимандрита и назначил наместником монастыря. Отец Агафон был очень внимательным духовником, и скоро вокруг него собралась самая большая паства в Петровском монастыре. Были, однако, и прихожане, которые говорили, что он рано начал старчествовать, но отец Агафон, ничего не делавший без благословения владыки Варфоломея, смиренно нес свой духовнический крест. 

В 1926 году батюшка счел, что пришло время положить начало монашеству среди его духовных чад. Постепенно, по благословению владыки, он начал совершать тайные постриги в рясофор. Вот как вспоминает о руководстве старца Агафона одна из его духовных дочерей, монахиня Игнатия: «Души, открывшись батюшке, уходили только оставив свой “багаж” у его ног. Тут же они получали и новые задачи, и новые указания, им открывался часто новый путь, новое решение жизни. От человека батюшка требовал не только честного, но просто даже ревностного отношения к гражданским и служебным обязанностям, вменяя их как святое послушание. И жизнь наполнялась до краев. Протекая в тех же внешних формах, она получала вдруг иное содержание, иную окраску, все делалось теперь уже во имя Бога и ради Бога — так учил батюшка — и не было великих и малых дел…».

Печатников п-к, д.3, до сноса

Летом 1927 года батюшка решил устроить скит неподалеку от Высоко-Петровского монастыря для своих духовных чад и благословил его иконой Божией Матери «Знамение». В скиту должны были находить духовный приют все сестры, вступающие на иноческий путь. Скит располагался в чердачном помещении дома № 3 по Печатникову переулку (несколько месяцев назад этот дом как обветшавший был снесен). Первыми насельницами скита стали монахини Евфросиния, Евпраксия и Ксения, Олимпиада, Агафона, Сергия и Варсонофия. Монахиня Варсонофия (в мантии Игнатия) писала позже: «Многие чувствовали себя после пострига зернышками, попавшими в горсть милостивого отца; и зернышкам от этого так светло, тепло и радостно: почему они вдруг взяты от всех других? Они же такие, как и все, может быть, даже и хуже, но они взяты в любовную горсть… и им отрадно. Так созидался постепенно новый образ жизни, новый человек, инок».

Духовные чада отца Игнатия, тайные постриженицы его общины, сохранили свою общность вплоть до конца 70-х годов. Первой «хозяйкой» в Знаменском скиту была монахиня Евфросиния, в прошлом насельница московского Рождественского монастыря. В 1930 году она была арестована и выслана в г. Данилов. 

Старшей среди пострижениц самого батюшки Агафона была монахиня Евпраксия (Варвара Сергеевна Трофимова, 1901–1979), регент левого хора Высоко-Петровского монастыря. Сестры воспринимали ее как игуменью их общины, особенно когда был арестован батюшка Игнатий. Она осуществляла связь сестер с батюшкой, не раз ездила к нему в заключение, первой узнала о его кончине, всю жизнь заботилась о всем обществе сестер. Практически одновременно с ней была пострижена в рясофор и поселилась в скиту монахиня Ксения (Екатерина Яковлевна Попова, 1893–1979). В 1930 году состоялся ее постриг в мантию, а через полгода — в начале 1931-го, матушка Ксения была арестована и на три года сослана в г. Горький. И в ссылке она оставалась послушным чадом отца Игнатия, батюшка руководил ею через письма. Так, например, он писал:

«…есть иная беседа, не зависящая ни от пространства, ни от бумаги, ни от всего прочего — это беседа любящим сердцем молитвенно в Боге… Также в сердце нашем пред Всеведцем будем и монашествовать дондеже (пока) гнев Божий мимо идет, а пред людьми будем Екатериною (как и я А<гафон>, а не И <гнатий>). Если Г[оспо]ду угодно будет, постарайся восстановиться в правах, а для сего — никогоже и нечегоже бояся, вступи в артель (если это фабрика – то поступать не надо)… не примут — толкнись в другую, откажут — займись частной работой. Все — как Г[оспо]ду угодно».

Матушка Ксения помогала матушке Евпраксии в помощи младшим сестрам до конца своей жизни. 

В 1924 году в Высоко-Петровский монастырь пришла молодая студентка университета Валентина Ильинична Пузик (1903–2004), от рук батюшки она приняла постриг в рясофор с именем Варсонофия, а уже после его гибели и в его память была пострижена в мантию с именем Игнатия. Почти в 100-летнем возрасте, в 2002 году, монахиня Игнатия была пострижена в схиму с именем Игнатия уже в честь прославленного во святых своего духовного отца. 

По благословению отца Игнатия юная монахиня продолжила учебу и научную деятельность, стала всемирно известным ученым в области патоморфологии туберкулеза, сформировала свою научную школу… Именно матушке Игнатии мы обязаны многими воспоминаниями о Высоко-Петровском монастыре и о преподобномученике Игнатии (Лебедеве). 

Отец Игнатий всегда очень внимательно относился к выбору имен для своих пострижеников. Поскольку монашество было тайным, «монастырь без стен и одежды», — как говорили о нем в Высоко-Петровском, — то таким особым покровом становилось для принявшего постриг новое имя. По мысли отца Игнатия, получив в постриге имя святого, новые иноки должны были подражать житию своего нового небесного покровителя. Новое имя не изменяло особенностей души каждой из сестер, напротив — каждая точно воскресала вновь в том исходном образе, который напечатлен был в ее душе Создателем всяческих. Батюшка говорил, что «сестры святы», святы потому, что избрали путь иной, особой иноческой жизни, принося во всесожжение Богу свою душу со всеми ее пожеланиями.7 Чаще тайные постриги принимали женщины, мужчины же, посвящая свою жизнь Богу, выходили на открытое служение, становились иеродиаконами и иеромонахами и вскоре подвергались гонениям — арестам, ссылкам, лагерям, казням… 

Чтобы научить сестер смирению, которое батюшка считал основой всей дальнейшей христианской жизни, он соединял сестер вместе, чтобы они учились истинно смиряться друг перед другом, а потом и нести в мир эту проповедь смирения.

«Сестры святы, — говорил он. — Если чем смутилась, не обращай внимания… Знай, что ничего не бывает случайного, если тебя обидели или уничижили… Прими это, как вразумление от самого Бога». «Имей всех сестер, как ангелов, а себя имей у всех под ногами», — повторял он.

Батюшка всегда стоял за последовательность восхождения в духовной жизни и, согласно Евангельским заповедям, основой всего считал нищету духа.

Особенные страдания доставляла старцу болезнь, которая поразила его вскоре после пострига – паркинсонизм, постепенно прогрессировавший, сковывавший движения батюшки и приведший к тому, что перед кончиной он был, по сути, прикован к своему одру. Когда ему было всего 46 лет, в 1929 году, болезнь столь усилилась, что батюшка попросил владыку Варфоломея исполнить его заветную мечту о постриге в схиму. Владыка сразу же согласился. Старший из зосимовских старцев игумен Митрофан сказал об этом: «Ему можно». В схиме ему было наречено имя Игнатий в честь священномученика Игнатия Богоносца и в память святителя Игнатия Брянчанинова, любимого духовного писателя батюшки. Сам старец считал схиму «еще большим трудом по несению скорбей душ человеческих». Число его духовных чад достигло в это время почти 400 человек. 

Руководство Московской епархии, тесно связанное с руководством Патриархии, участвовало в маскировке тайного Высоко-Петровского монастыря. По всей вероятности, это делалось с ведома и одобрения самого митрополита Сергия (Страгородского), лично знакомого с еп. Варфоломеем. Так еп. Филипп (Гумилевский), управлявший в то время Московской епархией, несмотря на арест, скрыл от властей факт тайного пострига отца Игнатия в схиму, хотя именно он и благословил этот постриг (схиархимандрит Игнатий, будучи арестован в 1935 г., проходил по документам дела под своим именем в мантии — как архимандрит Агафон).

В начале 30-х годов схиархимандрит Игнатий и игумен Митрофан были духовниками московского духовенства. Известно, например, что еще в конце 20-х годов к ним обратился священномученик Роман Медведь, которого они благословили оформить официальный развод, чтобы избавить от преследований семью. Их духовный авторитет в Москве был очень высок. Именно поэтому власти настояли, чтобы в 1934 году отец Игнатий был отстранен от служения и исповедания богомольцев. Подчиняясь решению священноначалия, он с этого времени не приходил в храм. Батюшка не мог прийти даже на отпевание своей почившей матери (также его тайной постриженицы с именем Авраамия). Отпевал ее епископ Варфоломей. 

Еще ранее, в 1933 году, отец Иннокентий вынужден был оставить свою прежнюю квартиру по настоянию ее хозяев. Одна из его тайных пострижениц, монахиня Афанасия (Феофания Филипповна Давыдова, 1901–1979?), предложила отцу Игнатию, который был тяжело болен, переехать к ней, чтобы, как она говорила, «жить спокойно». Здесь батюшка мог принимать людей, здесь иногда совершались богослужения. В 1935 году, когда монахиню Афанасию арестовали вместе с батюшкой, эту помощь старцу вменили ей в вину. Из обвинения следовало, что на ее квартире отец Игнатий «проводил систематическую антисоветскую агитацию, обрабатывал в религиозном и контрреволюционном духе, склонял на тайное монашество и одновременно с этим распространял ложные слухи о, якобы, проводимых советской властью гонениях на религию и верующих». Приговором была ссылка на три года в Казахстан. По возвращении из ссылки матушка Афанасия вновь присоединилась к сестрам из Петровской общины; в 1939 году архимандрит Исидор (Скачков) постриг ее в мантию с наречением имени Варсонофия.

Сам старец Игнатий был арестован на 5-й неделе Великого Поста 1935 года, в вечер чтения Великого канона, и заключен в Бутырскую тюрьму, где почти все время провел в тюремном лазарете. По собственному признанию старца, 

«Вместе со скорбью тех дней, временами, внезапно Господь посещал его такой радостью, подобно которой он раньше никогда не испытывал». «Хотя я лишен того, к чему стремился всю жизнь — еже жити мне в дому Господни вся дни живота моего — но Он близ… – писал батюшка в одном из первых писем из заключения, — и сего никто и ничто не отнимет, кроме допущенного по воле нашей нерадения».

В Светлую Пасхальную ночь батюшка был утешен подарком — от парализованного больного, «лишенного ног», он получил изображение красного яичка, которое тот нарисовал красной спичкой на бумаге. А батюшка в ответ шепотом пел ему всю Светлую утреню. 
В октябре старец был этапирован из Москвы. Первым местом заключения стал лагерь, размещавшийся в бывшей Саровской пустыни. Больной батюшка все время находился в лазарете. Из заключения он писал своим чадам:

«Слава Богу за все случившееся — это одно можем сказать! С Ним везде хорошо, и на Фаворе, и на Голгофе!»

В конце жизни отец Игнатий практически не мог самостоятельно двигаться, тяжко страдал от болезней, но не унывал и, как мог, утешал свою паству. Во время свидания с духовной дочерью он завещал своим духовным чадам:

«Господа надо любить всем сердцем, Господь должен быть на первом месте, от веры не отрекаться». «Господь всех краше, всех слаще, всех дороже… ».

После ареста схиархимандрита Игнатия (Лебедева) руководить его духовными детьми стал архимандрит Никита (Курочкин), ближайший духовный друг батюшки, вместе с ним пришедший из Зосимовой пустыни в Высоко-Петровский монастырь, но после ссылки (1930–1933гг.) не имевший уже возможности служить в Москве, живя и совершая богослужения в Волоколамске вместе со своим духовным братом архимандритом Зосимой (Ниловым). Но и Батюшка не переставал руководить своими духовными чадами, пользуясь каждой возможностью направить им хоть какую-то весточку. 

В одном из писем, присланном через полгода после расстрела владыки Варфоломея, старец приоткрыл перед своими духовными чадами завесу над посмертной судьбой владыки: «…Я его видел во сне служащим, в саккосе у престола».

Тяжко отозвалась в сердце батюшки Игнатия кончина отца Никиты, случившаяся на пасхальной неделе 1937 года. 

«О, Пирже, Пирже, как ты ускоряешь течение твое, да не скажу в безумии "зачем?" ибо такова воля Творца», — вырвалось в письме у батюшки. (Он называл его греческим словом пирг — «столп», именем, которое дал ему владыка [Варфоломей], так как считал его вместе с батюшкой столпом Православия.)
«Оторвалась часть души моей! — писал батюшка в следующем письме. — Рана эта от продолжительности дней будет не заживать, а бередиться каждым днем от лишения удовлетворения потребности в нем». В последующих строках опять и опять отзывался батюшка на кончину своего друга: «Пирг не умер, но жив и продолжает путь к Живому Богу. Он отошел Ему поклониться радующеся и праздновать Пасху вечную».  
Беспокоясь за судьбу своих сирот, отец Игнатий обратился к отцу Зосиме с краткой умилительной просьбой: «Зосимушка, попаси, родной, не оставь». 

Последнее письмо батюшки, не имевшего уже сил из-за голода и болезней даже проставить все знаки препинания, — это завещание мира: 

«Мир дальним, мир ближним, мир всем любителям сего мира носителем по мере сил старался быть я, к сему миру хощу отъыти, и этот мир оставляю вам, этот мир»

Скончался схиархимандрит Игнатий (Лебедев) утром 11 сентября 1938 года, в день Усекновения главы святого Иоанна Предтечи в тюремном лазарете Алатырской исправительно-трудовой колонии в Чувашии. Перед кончиной Господь сподобил его исповедаться у бывшего здесь священника и принять Святые Тайны. Точное место его погребения установить не удалось. Память его празднуется 12 сентября, на следующий день после дня Усекновения главы святого Иоанна Предтечи.

Елена Балашова «С БОГОМ ВЕЗДЕ ХОРОШО: И НА ФАВОРЕ, И НА ГОЛГОФЕ!» 

Памяти преподобномученика Игнатия (Лебедева)

православие.ру

Преподобномученик схиархимандрит Игнатий (Лебедев)

Пре­по­доб­но­му­че­ник Иг­на­тий (в ми­ру Алек­сандр Алек­сан­дро­вич Ле­бе­дев) ро­дил­ся 28 мая 1884 го­да в го­ро­де Чух­ло­ме Ко­стром­ской гу­бер­нии в бла­го­че­сти­вой се­мье Алек­сандра Кон­стан­ти­но­ви­ча и Ма­рии Фило­со­фов­ны Ле­бе­де­вых. Мать его бы­ла до­че­рью сек­ре­та­ря зем­ско­го су­да, отец — сек­ре­та­рем съез­да ми­ро­вых су­дей го­ро­да Чух­ло­мы.

«Спасение в ваших руках, пользуйтесь, пока возможно...»

отец Игнатий

Наверное, наиболее известная работа Павла Дмитриевича Корина (1892–1967) — триптих «Александр Невский», работу над которым художник завершил в 1943-м году.

Многим известно это полотно, но не все знают, что для некоторых его образов художник использовал эскизы, сделанные за 10 лет до этого, в начале 1930-х годов, для картины «Реквием» (название «Русь уходящая» для полотна предложено Максимом Горьким).

Среди запечатленных художником на эскизах к «Реквиему» членов Петровской общины трое пришли в обитель из закрытой в 1923-м году Зосимовой пустыни.

Слева от амвона в схимническом облачении изображен духоносный старец Игнатий (Лебедев). Благословение на иноческий путь будущий старец получил от преподобного Гавриила Седмиезерного, у которого окормлялся будучи еще казанским студентом, а позже состоял с ним в переписке, прибегая к его духовным советам. Интересно, что в схиму с именем Игнатий старец был пострижен в 1929-м году, причем втайне от властей, о постриге его было известно только священноначалию и ближайшим духовным друзьям и духовным чадам, для всех остальных он оставался архимандритом Агафоном, но по благословению владыки Варфоломея отец Игнатий позирует Павлу Корину именно в схиме. Это очень важный момент, который характеризует владыку Варфоломея. Он понимал, насколько важно запечатлеть для истории Церкви мучеников и исповедников, и даже ее гонителей и предателей.

«НЕ УШЕДШИЕ». Загадочный схимник: преподобномученик Игнатий (Лебедев)

На знаменитой картине Павла Корина по правую руку от первых Патриархов стоит фигура согбенного монаха, чье лицо скрыто капюшоном. Кто этот загадочный схимник? Фильм расскажет о судьбе преподобномученика Игнатий (в миру Александра Александровича Лебедева), принявшего постриг в Зосимовой пустыни и сыгравшего важную роль в становлении в Москве нового тайного христианского братства.

«Мы далеки от суетных учений века сего…». Фильм-новелла

Письма из заключения преподобномученика Игнатия (Лебедева)